Прошли 3 этапа лечения ЗПРР. Обратились в 6 лет, тогда у неё пошли только первые слова. С каждым этапом есть видимые результаты, каждый раз устойчиво избавляемся от плохих привычек и проблем. За всё это время избавились от истерик. Появился инстинкт самосохранения, понимания речи, задаёт некоторые вопросы. После 3-го этапа она не делает хаос, можно договориться и обьяснить что-то, смеётся, когда есть на это причина. Ушла агрессия к маленьким детям и старикам, столько раз мне приходилось извиняться перед родителями малышей, которых она обижала и смеялась при этом.
Это случилось осенью 1989 года. Тогда мне было 38 лет, мы с супругом воспитывали двоих сыновей, 17–ти и 19–ти лет. Я вдруг стала замечать, что любой звук отражается для меня очень громко. Тогда я работала на электровозо-строительном заводе, сначала обратилась с этой проблемой в нашу заводскую поликлинику, где дали направление в одну из городских больниц. Через пол года не было такой больницы в Днепре, куда бы меня не направили…
Добрый день всем. Я мама Егора Голубева, 15 лет. Мы живем в г. Кременчуг. Мы начинали лечение давно, когда Егору было почти 7 лет. До обращения в институт Егор был полный ноль. Ничего не понимал, бегал, смеялся, снимал панамки с детей, не жевал твердую пищу. Речи не было. С началом...
Ребенок наблюдается у нас около 7 лет. За это время поправился на 10 кг, появилась отрыжка, при физических нагрузках не вздувается живот, занимается академической греблей, посещает массовую школу. Перестал принимать медпрепараты, живёт полноценной жизнью. В семье наладились взаимоотношения и родился второй ребенок. Родители говорят: «Если бы Максим не попал к вам, то был бы на том свете»...
Многие больные после выздоровления забывают о своих спасителях. Однако есть такие пациенты, которые помнят врачей и периодически появляются на приеме. Одна из таких матерей ребенка, который лечился в Институте, после прохождения полного курса терапии у профессора сообщила о своих улучшениях. Мы - бывшие пациенты НИИ, и одни из многих уже здоровых детей Профессора! Моя благодарность Вагифу Мамедовичу не пройдёт никогда! Глядя на него сейчас, я иногда не верю, что 3 года назад это был абсолютно другой, — асоциальный ребёнок!
Из наших последних достижений: полное понимание обращенной речи, Давид разговаривает, составляет предложения, задаёт и отвечает на вопросы. Прошла агрессия и самоагрессия... Я сейчас самый счастливый человек на земле — сын выздоравливает у меня на глазах. Кроме Института мы нигде не лечимся, как бы ни сложилось дальше, планирую привозить Давида на следующий этап лечения.
Меня зовут Анна, я мама Даниила, 7 лет, диагноз - аутизм. Мы – из Николаева, но в Институте нас в шутку называют итальянцами, потому, что сейчас временно проживаем в Италии. Понимая всю опасность, мы с мамой, всё - таки, приехали в Днепр, чтобы продолжить лечение Даниила.
Даниил закончил 8–й этап, прошёл 2 полных курса - На момент начала лечения Даниилу было 4,8 лет, сейчас - 7 лет, рассказывает папа Алексей. У жены Дарьи были сложные роды, Данилу диагностировали отечность головного мозга при родах. Мы понимали, что, к сожалению, наш ребенок развивается не так, как нужно. Он уже начинал говорить слогами, потом в определённый момент замолчал и всё…
У моего сына Кирилла – РАС. Закончили шестой этап лечения. Мы – коренные харьковчане, уже несколько лет лечим нашего сына у профессора. Начали лечение, когда Кириллу было два с половиной года. С начала войны мы находились в Днепре, как временно перемещённые. Пришлось сменить несколько съёмных квартир. Для Кирилла такие перемещения...
Второй раз за время войны в Украине опасную дорогу в тысячи километров из Азербайджана в Украину преодолевает семья Теймуровых, чтобы продолжить лечение своего сына Сулеймана. — Да, в Днепре звучат сирены, но в целом, все спокойно. И для меня, как для мамы, сейчас главная цель – делать всё, что говорит профессор, на пути к исцелению. В первые дни по приезду Сулейман капризничал с дороги, потом вёл себя спокойно. Для нас Институт – уже родное место.
